510.
КАРР
(26.02.2010 14:45)
0  
ИРИНА РАТУШИНСКАЯ
По хлебам России бродил довоенный ветер,
А смешной гимназист, влюблённый во всё на свете,
Изводивший свечи над картами Магеллана,
Подрастал тем временем. Всё по плану
Шло, не так ли, Господи? Под холодным небом
Бредил всеми землями, путая быль и небыль.
– Апельсинные рощи Сорренто, – шептал и слушал,
Как чужие слова застилают печалью душу.
– Варвары спустились в долину, – он твердил по латыни,
И рвалось, как из плена, сердце к этой долине.
А когда уездный город Изюм занесло снегами,
Он читал, как рабыни, давя виноград ногами,
Танцевали над чаном под хохот медных браслетов,
И от этого сохло горло, как прошлым летом.
Со стены улыбался прадед в литых лосинах,
Бесконечно юный, но потускневший сильно.
Застеклённый декабрь стоял, как часы в столовой,
И смотрел, и ждал, не говоря ни слова.
А потом весна-замарашка в мокрых чулках –
Тормошила, смеясь, и впадинку у виска
Целовала – и мальчик немел от её насмешек.
Все уроки – кубарем! Все законы – смешаны!
Он сбегал посмотреть ледоход, и ветер апреля
Выдувал облака соломинкой. Марк Аврелий
Ждал с античным терпеньем, открыт на той же странице.
Продавали мочёные яблоки. Стыли птицы
В синеглазой бездне, выше колоколов!
И для этой печали уже не хватало слов.
И рука отчизны касалась его волос...
Он как раз дорос до присяги, когда началось.
Он погиб, как мечтал, в бою, защищая знамя.
Нам бы знать – за что нас так, Боже?
А мы не знаем.
|
